в карманах квардратных смятых дворов литейного завывало страшно. и ни единого шанса спастись от холода. ноги немеют и чувствуют шероховатость асфальта сквозь исчезнувшие подошвы.
я вглядываюсь в твои окна. каждое окно этого города для меня твоё окно. каждый дом - твой дом. я смотрю за рамы и вижу домашнюю суету. из полуоткрытых форточек-твой смех. ветром закрывает все пути жизни в мои легкие, запахом твоих волос с ног сшибает. валяет от стены к стене, бьет кулаками в грудь: "убирайся. убирайся из её жизни! из этого города!"
а я солдатиком, оловянным, одноногим хромыми перебежками через девять валов питерских паребрикоов иду сама не знаю куда. иду всегда к тебе. спорю и спорю. знаю что БУДЕТ, БУДЕМ. не спрашивай меня, как.
хочешь.погибну для тебя? ты не любишь слабых, а я слабею. я всё хуже стою на ногах. во всех смыслах.
не видеть тебя...какая малость. живая моя, спрятанная, я такие тайны знаю, что плевать на ветер. понять бы только, что с тобой. а город с утра обливает меня твоими слезами, простужена твоей тоской.
подожди немножко...неотложка в пути... в такую погоду милое дельце умирать. на каждом светофоре укрываюсь одеялом автомобильных шин, в каждой подворотне жду когда обнимет колючий плед финского ножа. ещё два шага. вся философия городских сумасшедших рассказана мне в Шавермах за рюмкой водки. перестать терпеть и упасть, переходя трамвайные рельсы. ах как он звенит! почти рождественский... а в ту весну Христос не воскресал...
ТиБиБо. тебе больно? тише маленький мой/моя маленькая. чуть живые псы с перебитыми лапами больнее всего кусаются, будто станет легче. щедро делятся своей болью, а ты обижаешься... не стоит. и я не стОю. ты звони. мне. моргам. больницам. во все набаты звони. ноябрь.