как больно,милая,как странно...

писать правду всегда чревато. писать что-то...как всегда. блефовать и изворачиваться? вечные эвфемизмы... извороты и многоточия.
"надо что-то менять"... в себе конечно, тебя изменить невозможно,да я и не хочу.

какой бред просить прощения за старую любовь. как за первую кровь. или её последнюю каплю. как бы мне хотелось донести и показать тебе, я не помню её, не снится. "вот уже год, как он улетел,его унесла колдовская метель. милого друга похитила вьюга"
спрашивая, что я скажу о тебе потом, подумай как я буду болеть по тебе... как сейчас болею.
не от тебя, но тобой.
и лучше бы совсем молчать, но я не могу. в преддверии новой войны...


нет. не могу говорить. даже для себя. хватит. помолчим.

---

невозвращенец

и вроде жив и здоров.. трушу. надо ехать надо делать.с задержкой в год я начала бояться этого города, теряться перед расстоянием. не звоню, молчу. бо-ю-сь.
через неделю концерт сутулой, узкоплечей. красивой своей не красотой. может быть ты дашь мне сил, хриплый ангел-гастролер заржавленных магаданскими сугробами гороховых крыш.
писать не получается. ни о тебе ни жалобы ни что бы то ни было.
а надо...обычно успокаивает.
в толпе под неосмысленными флагами без цели средств и зимней обуви мне теплее. быстро вдохнуть раз десять и легкие заводятся. вот с ногами справиться нет рецепта.

 

---

оборвать всё одним махом.
всё разом...

---

кокаинеточка

тоски голода и декаданса.
истеричных стокатто истертого фортепиано. итак я богата. голода сполна и кошелек трещит от декаданса. старые чеки приплясывают на ветру. "вас уже отравила осенняя слякоть бульварная" никогда не думала о Вертинском как о чем-то своём - не доросла. и не дорасту. но как хочется "распнуться" кокаином. упасть под эти черные решетки и хохотать сумасшедшей от любви к собственному одиночеству. ты не обижайся на меня. у каждого есть любовь-нержавейка. моя во мне.
почему меня не отпускает? почему мне не тихо, не спокойно?

а она там счастлива...вот достойный ответ на моё зло. на мой яд. ты счастлива, хоть и не права (никогда не поверю в обратное) как всегда в толпе детей и друзей. врешь но не мучаешься (хотя верю, что уже не врешь) улыбаешься. смеешься. рядишься в себя, в шутку. всегда в шутку будь то святоша или проститутка.

что со мной не так?..
всё?..

---

а на самом деле мысли только лишь преддверие мыслей. пока не ломает то,что можно схватить на волосы в последнем рывке,нечего и жаловаться.
я остаюсь. изо дня в день из потока в поток к единственно верному течению,а оно подхватит само. только бы не перепутать и не начать сопротивляться. "когда начнет звенеть последний звонок, я буду здесь, если буду в живых".
вода-вода-вода. город на Воде, что уж мне сопротивляться. всё будет. буду приходить в свой дом. в свой мир. и подбирать по льдинам остановок дрейфующих бездомных. не багром, но рукой. слово станет плотью... будет где спрятаться от листовок, квитанций, агитаций, проституток, псевдодрузей и недолюбимых. и буду тверже стали. и глаза в пол будут тупить все неверевшие. все несогревшие.

---

всё терпимо

кто бы мог подумать что именно этим накроет именно здесь. девять утра. воскресенье. в макДаке жарят что-то картошкоподобное, именуемое кажется хашбрауном. почти так же пахло дома у бабушки Гали. деревенской соседки.а я никогда не ела драники и из нашей хаты пахло омлетом, печкой и какао. странный набор. ах да. ещё пирожки с ливером. и деду - гречку. сколько её сварено было потом на поминках...
я помню всё лучше. я тоскую всё больше.
"я не хожу на похороны, я люблю живыми помнить" - говорила неугомонная шебутная бабушка Люба. какая мудрость... я никогда не забуду воскового блеска кожи. ледяной крови, моей крови в их венах. по утрам темно и всё страшнее. глупо,но жду время от времени. придут- не переживу. хочется обнять отца. пока ещё можно. я часто думаю как это будет, когда будет: на глазах всего города, я конечно заплачу, поцелую кудрявую медную голову. он будет красивый и ровный. застать бы хотя бы тогда. о чем я думаю..

и кажется всё не плохо. меньше думаю. стараюсь не чувствовать, гашу. получается. а теперь видимо накрывает новой волной.
Зангези умер, мало того...зарезался бритвой... широкая железная осока перерезала воды его жизни.
зангези это я. зангези жив. и это была не умная шутка. зима время аукцЫона. скоро рождаться, а я никак с мыслями не соберусь. дела...
всё ничего. всё терпимо.

---

какая глупость. я рассказала тебя. и стало так хорошо. так свободно. теперь это не только моя тайна. теперь будет меньше косых взглядов. всё больше верю а нас. спокойно и тепло. как ты и хотела.
больше года...надо же...

---

так хочется и так нечего писать...
я дышу 30м числом. я так хочу обнять. увидеть. город тебе показать. что угодно. снятся концерты, мосты, Ты снишься. друг...как хочется выплакаться. не стесняясь и не думая, что сочтешь жалкой. как хочется смело опереться. всё что пишу глупо, пространно неискренно. слов нет. просто жду. считаю дни. и поезда буду ждать с самой ночи. йог...дружище...забери меня домой... давай построим свой. там будет так...ты сам знаешь как) там всё будет честно.

а пока жутко горько. ком обиды не дает покоя. выстроили, вымуштровали, вычитали как девчонку... побитой собакой уши жму. вспомнится вдруг и горло сожмет и слёзы из глаз. ну почему мне непростим ни один промах. и "люблю" всё тише... и не знаю как изменить. чувствую что не доверяет. может кажется, но ощущение осталось. и нет. я не злопамятна. но я ничего не могу сделать. вот ведь и сейчас нарываюсь... "почему молчишь?" не знаю... не успеваю сказать, место не то, не те люди рядом. что угодно не то. мне страшно и холодно. и в моих словах слишком много "я" просто к чему говорить о том,что тебе в сотню раз тяжелее. и это я знаю.
долго ли ещё жить призраками?.. солнечные батареи осенью едва дышат.но вот-вот приедет самое яркое солнце. честный свет. теплый, не жгучий. мягкий вечерний. с особым запахом. я жду тебя. я тебя всегда жду. мы с тобой одной крови...ты и я.

 

---

ты звони. мне. моргам. больницам. во все набаты звони. ноябрь.

в карманах квардратных смятых дворов литейного завывало страшно. и ни единого шанса спастись от холода. ноги немеют и чувствуют шероховатость асфальта сквозь исчезнувшие подошвы.
я вглядываюсь в твои окна. каждое окно этого города для меня твоё окно. каждый дом - твой дом. я смотрю за рамы и вижу домашнюю суету. из полуоткрытых форточек-твой смех. ветром закрывает все пути жизни в мои легкие, запахом твоих волос с ног сшибает. валяет от стены к стене, бьет кулаками в грудь: "убирайся. убирайся из её жизни! из этого города!"
а я солдатиком, оловянным, одноногим хромыми перебежками через девять валов питерских паребрикоов иду сама не знаю куда. иду всегда к тебе. спорю и спорю. знаю что БУДЕТ, БУДЕМ. не спрашивай меня, как.
хочешь.погибну для тебя? ты не любишь слабых, а я слабею. я всё хуже стою на ногах. во всех смыслах.
не видеть тебя...какая малость. живая моя, спрятанная, я такие тайны знаю, что плевать на ветер. понять бы только, что с тобой. а город с утра обливает меня твоими слезами, простужена твоей тоской.
подожди немножко...неотложка в пути... в такую погоду милое дельце умирать. на каждом светофоре укрываюсь одеялом автомобильных шин, в каждой подворотне жду когда обнимет колючий плед финского ножа. ещё два шага. вся философия городских сумасшедших рассказана мне в Шавермах за рюмкой водки. перестать терпеть и упасть, переходя трамвайные рельсы. ах как он звенит! почти рождественский... а в ту весну Христос не воскресал...
ТиБиБо. тебе больно? тише маленький мой/моя маленькая. чуть живые псы с перебитыми лапами больнее всего кусаются, будто станет легче. щедро делятся своей болью, а ты обижаешься... не стоит. и я не стОю. ты звони. мне. моргам. больницам. во все набаты звони. ноябрь.

---

те,кто зовутся моими друзьями, те, кого на литургии поминают сродниками не знают и знать не хотят меня. даже не лукавят, даже не пытаются сказать: поговори с нами. ты нам нужна. вот рука. вот палка, ты по самый затылок в болоте, хватайся же.
даже лицемерия я не могу просить. не дадут.

до каких пор можно себя жалеть? жалость есть вера в "добрых" жалость есть вера в то, что "всё будет хорошо" добрые сказки не про меня. какая темнота внутри...какая отчаянная пустота. а сердце качается как забытый на пустыре фонарь. тот самый фонарь на заброшенном пустыре моего детства.

наш молчаливый автор поправляет точеное пенсне. ещё две новые Олимпиус Инферно, проколовшие друг друга булавками собственных пальцев, дрожат за его стеклом.
две новые Лолиты? Машеньки? машенька... зачем ты написал меня? персонжи живут вечно. тащат кандалы своего сюжета.
и в каждом пересказе, неловком и сбивчивом, переживают свою боль. и молят, молят, чтобы не читали, не говорили, покрыли саваном пыли. и те,вторые, соглашаются.
но не проходит двух глав...
и ты лежишь один в пятистенном гробу верхней полки и молишь о грязных грубых руках. пусть так. пусть хотя бы так. только не тишина.
нас учат,что пытки страшнее нет. пятнадцать минут вакуумной тишины и ты сойдёшь с ума. ты обязательно что-нибудь услышишь. услышишь там, где нет звука...

друг мой! что я скажу тебе,когда увижу? как я посмотрю в твое лицо. мы ведь братья, ты помнишь? значит и я была такой. была же чистой. могла смотреть в тебя...
прости меня.
всё раздать и кровью вылить прочь себя. кровавый долг вернуть этой черной невской воде.
замолчать хотя бы... оставить Её в покое. замолчать... и только точками. как всегда. только точками: . .... .....

---

музыка не спасает но обезболивает. до каких пор мне будет всё это сниться?
до тех,пока буду просыпаться одна.
одна не в собственной постели,но в жизни. гулять по старым улицам новыми ногами, с глупой головой великих мудрецов читать.
приди...нарушь... я совсем не против. командуйте, ремонтируйте, переворачивайте с ног на голову, хотя судя по кровавым кругам в моих глазах - с головы на ноги.
не знаю кого звать..

---

я здороваюсь с Чарльзом Мэнсоном и сквозь собачьи глаза вижу кровавые животы в полосатых пижамах.
я бы писала, если бы не Дэмьян Райс.
думаю о Мишке. иногда хочется позвонить и сказать: выходи во дворик мне срочно надо тебя обнять. прижаться к бесформенному этому пальто и огромному теплу за ним. улыбнуться и уйти.
он ничего не спросит. он от меня ничего не хочет. в отличие ото всех. даже тепла.
нет, оно ему, разумеется,нужно. только он сам извлекает. а я не чувствую и это прекрасно. и это дружба.
всё проще. всё проще. и мне тоже всё можно.
кроме одного...и тем не менее. я ведь тебя люблю.
странная вещь: человек не может ходить по воде и не ходит от этого. но почему способные любить должны глотать выдохи, "ладонями пеленать стоны" молчать..
банальщину пишу.

а вот это согрело, покраснИло смутило и обрадовало:
"поразительно, насколько ласково-печально могут писать те,
кто язвит метко и удачно."

---

нет. наверное всё-таки через "надо" и по-стахановски.
не знаю ещё как, но распускаться нельзя нельзя нельзя. либо санктум так гонит во мне кровь, либо я правда смогу.
а может ничего не случилось? всё как всегда?
единственное во что из своих проблем я могу поверить так это в то что мне негде жить.
но ты ведь хотела романтики холодных вокзалов, не так ли?
становись не просто взрослой, становись сильной. и пусть закаляется сталь. сделает сильнее. не убьёт,я не дам. пару шрамов добавится - да,тут не смогу удержаться.
но не предам живое огню.
страшно хочется петь во весь голос. без метафор. в самом деле мучить связки. и клавиш... но клавиш негде взять, а я хочу. я очень хочу.
вот ведь как...самого дорогого лишили. музыки и слов.
но ничего.
спать,пока совсем не запуталась

---

днем,засыпая представила себе отчетливо, как сижу на карповке и тонким кусочком точеного железа вдоль и поперек режу. и кровь расплывается тонкими ветками и сухожилия оголенными проводами наружу. и тишина. что я тут делаю? слушаю чужую музыку. нежную и добрую. но я своих сказок не помню а чужих не хочу чувствовать-воровство.
сказать "ранимая" - ничего не сказать. каждое нечаянное слово - болит. музыка как шаг к краю крыши. вот и сейчас шагаю по тросу Нила Янга. мертвец. а как иначе.
я и сама такой же покойник. суеверный и одинокий.
сидеть в кафе смотреть тебе в глаза и видеть как ты в далеком ряду пришедших целовать меня в лоб плачешь и на крик срываешься.
не знаю, будет ли самый красивый закат, но ты не станешь валять дурака,в этом я уверена.почему когда суеверия идут мне на ползу я не хочу верить? брошенный жребий монетки орлом велел жить. а я не хочу верить.
рецидивами все мои октябри в одном. тогда хотелось боль преувеличивать, теперь пытаюсь её скрывать. умалять.
использую единственный способ кричать и тот не по назначению.
с ума схожу.. кошмары тени звуки шорохи люди чужие небо дождь отражения голоса
всё путаницей и колесом кувырком и волнами цунами,если тебе угодно.
господи....ГОСПОДИ! сколько ещё?..

---

без музыки больно. без музыки приходится оборачиваться на людей.
а кругом восковыми свечами блестят люди. я теряю тебя...живую,теплую... нет большего счастья:дыши во сне.
хороню каждую ночь. пою во "псалтырех и гуслях" кричу: "жертву возжелал: дал бы убо. всесожжения не благоволиши"...
а что я могу дать, Царь ДАвид? "сердце сокрушенно и смиренно"?... но где разница между смирением и унынием? я смирюсь со всем. каждому отдамся. но зачем? и жертва ли это?..
Бог не уничижит...
бог знает что во мне. не попадаться на глаза. не даваться непонимающим. мечусь глупо и тошно.
чего я хочу? хоть маленькую зацепку... "ты всё сводишь к бытовухе" - разумеется,да, что мне остается? ноги выбросить в бег...
без дома без сердца без слёз. слышишь, ЕРшалаим, я больше не держусь. я теперь истинный канатоходец.
по чужим квартирам волоком себя таскаю.тоскую по дому. по себе. крика..
но в общественных местах не голосят.
помоги мне...прошу тебя... я не шучу,я глупая,маленькая,но эти шутки оставила.
почему же так... только только я дышать начала, только привыкла к своей глупой "взрослости" решила что совершила Геннеповский обряд перехода. нет.
инициация моя будет в седине.
как у тебя, Марина... не помню как они читали,но читали тебя. возьми с собой... поговори хоть немного.
руки стихами твоими изрежу, приходи...
губы словами твоими изнежить - не люби.
пепел твой в ризницу как просила,
молиться вслух.
третий Псалтырь за неделю,
Давид мой друг.
древняя боль как цинга как чума по весне.
тленом умытый октябрь, иди ко мне..
в левом виске стучало и у тебя.
только во мне набаты,не колокола.
в горе - шальная моя любовница, в радости - дочь.
знаешь Марина... ты точно знаешь : нам не помочь.

---

всё по накатанной.
прятаться. как обычно. от испытующих взглядов твоей мамы,от памяти кожи о холодном теле..
ото всех воспоминаний, реминисценций. ото всего.
фотографии смотерал: комнату обжили, мною там и не пахнет. тошно. "гости" октябрьские снова в Питере. черт. как гадко. снова пахнет Невой из-под Троицкого. там был особыц запах.
пальцы разодраны еловыми ветками, ноги стерты проселочной дорогой и застужены бабушкиными калошами. не справиться с октябрьским ветром. осень дается тяжело.боже мой...что я буду делать в ноябре?..
все без меня справляются. а я может быть в отпуск?..
придумаю себе что-то такое и уйду. и ищите. нет.не будут. "справится", так ведь?
глупости пишу. повисят пару дней и удалю к черту.
'нечего писать, когда 'нечего писать..
спать...
помоги мне...

@настроение: закрытая запись

---

мама...ты не слышишь. я знаю. живые живых не слышат, так заведено в мире. так глупо придумано и это и не тебе вовсе. а маме десять лет назад, может быть даже больше.
мама,слышишь: вот сейчас я слезами захлебываясь босыми ногами бегу по бесконечному в ракурсе детства нашему коридору.
вот я бужу тебя и вбегаю в комнату.
мама!ты никогда не умрешь,ведь правда? мама _взахлеб_ведь это не честно,слышишь?
нет,я ничего не читала на ночь. я не смотрела в выпуклый глаз телевизора. мама на свете нет ни одного кошмара кроме вот этой самой ночи,когда ты понимаешь: уйдет. как и все уйдут.
"смерти нет. вчера мы ели сладкие весенние баккуроты"-почему я узнала об этом сейчас,но теперь не верю. почему тогда пятилетней девочке открыли: мы все там будем.
мама ведь это нечестно. я и теперь одна тут со страшной истинной под подушкой, только не к кому босыми ногами бежать в тишине коридора.
мама...носом в твое плечо уткнуться. пахнет новорожденным человеком. сморщенным красным НЕВАЖНО живым человеком. и табаком перекуренных женских криков в палатах родильного дома.
"девочка. 3 900. жду скорую, скоро приеду домой. засыпай, целую"
большего счастья не может быть. скоро будет... чайник, последние два овсяных печенья. слюнку сглотнуть и оставить лежать на салфетке: вместе хрустеть вкуснее. скоро приедет. скрипнут внизу тормоза под балконом. двадцать четыре шага по лестнице и ещё два до двери. я просчитала их столько раз что могу догадаться: 23 - мама ещё не устала. 24 - целует в щёку и сразу ложится.

почему о детстве всегда так грустно? почему о детстве всегда не чокаясь?..

---

дочитала "камеру обскура" что теперь взять - не знаю. для Хазарского словаря слишком темно в душе.
вот. вот и вывела в нужное русло.
темень. невыносимая. снова людей боюсь. и всё вокруг картонное. стену в метро толкни-рассыпется как и всё что есть во мне и вне меня.
менять не приходится ибо нечего.
Нибелунг, ничего у тебя не выйдет...

за что держаться? одинокая макушка Ершалаима с шаловливым котенком в рабстве московской квартиры говорила мне как-то "на чем ты стоишь?""что тебя держит" а я не понимала. в воду глядел ненавидимый прокуратором город. наперед видел сто лет моего одиночества.
кричать. о чем? куда? не звучат струны, чувствуешь? читать не больно. кровью не брызжет.
выносите святых, простынями накрытых. холодных.
приживалой у города в черном теле живу
выживаю сама и собою себя выживаю
выжимаю педали а ям всё больше...
меньше ямбов. мыслей меньше красивых сложных
ни стихами ни тихими снами ни вещими буднями не дышу
задыхаться не модно. вертинскими листьями вертит осень
и не верит повторам похожих слов в потоке
рифму вклеить дрожащими пальцами...
снова мимо. снова в спину...но это уже написано. прочитали. было

всё написали. правда. чуть помедленнее, кони...

---

теперь окончательно всё.
теперь я сижу на чемоданах, настраиваюсь и пытаюсь вспомнить что забыла. что - не могу понять, но "кого" знаю точно. "забыла. не знаю. и значит не было."
а там уже ждут. там полюбят, may be. сны с геометрической прогрессией воплощаются в жизнь. вот ты и совсем взрослая. больше никакого детства, по утрам будет ломить живот и измученную спину. и в этом будет твоё новое счастье. больше не будет разводов по щекам от подушки и молочного вкуса на губах после снов об отце. всё иное.
новых не боюсь - маленькие. прежних - тоже.
единственное желание говорить долго тепло и мудро и выспаться.
из насущного... из насущного как всегда голодовка и мель безденежья. интеллигенция...
я не одна. не одна. не одна.
зачем я себя убеждаю? почему всё равно так одиноко? когда едешь по Дворцовому видишь внизу не Неве катера дух захватывает этой свободой. я ведь тоже свободна, так в чем дело?
нет, ни в чем. "я самый счастливый живущий на свете. спасибо..." - если бы умирала оставила бы на столе.
если на пороге закрывая дверь оглянуться и по-честному... то никогда не прощу,не забуду. и не признаю. как внебрачных детей не признают, ибо не твой. вот и я знаю,что не меня. не верю.
и хватит на том.
наново. взрослая совсем, посмотрите-ка...
отчего же, чёрт возьми, так страшно...

---

не пишется. косноязычна и криворука.
с собой рассорились и как теперь?
здравствуй, Венечка. давно-давно тебя не было здесь. музыка закончится с переездом, как же я без неё.
девочка,которая так по-дурацки играла тебя в переулках недоумённого Питера учится на моём факультете, кто мог сомневаться. и всё та же,что и летом,только закурила.
"письма горят быстро,быстрей,чем идут телеграммы" - не слышала, запомню.
расспросите, разложите по полочкам и успокоюсь.
жду. всегда жду.